Вешки на дороге Елены Щетинкиной (ч. 3)

ОКОНЧАНИЕ
См. НАЧАЛО ► Вешки на дороге Елены Щетинкиной (часть 1)
См. ПРОДОЛЖЕНИЕ► Вешки на дороге Елены Щетинкиной (часть 2)

▲ Золотой ангел (цикл Аркаим, 2000), паст.

✸ Начало 1990-х ✸

Наконец, в 1990 году художникам стали предоставлять мастерские, в том числе и в доме на улице Пушкина, где и у меня появился свой угол. И вот уже целых 26 лет я в этих стенах. В августе 1991-го, когда я услышала новости о ГКЧП, стало как-то страшно, и я побежала в Союз художников к Кудрявцеву: «Что делать, Александр Петрович, что с нами будет?» – «Ничего не будет. Как было – так и будет. А может, и лучше!» Да, я прекрасно понимала, что у него есть годами наработанные заказчики и во всех инстанциях было всё подмазано. Петрович уже долго сидел у руля Союза и в этот тревожный момент был совершенно спокоен.

А мы, художники, народ такой взбалмошный: чуть что случается – и мы мгновенно загораемся от волнения: «Боже мой, всё пропало, ведь отберут мастерские и вообще возможность работать! Как быть, что делать? Быть или не быть?!» Одним словом – классика жанра. Но потом, так или иначе, всё утрясается, и ты снова цепляешься за любимую работу, успокаиваешься и погружаешься в какую-то свою атмосферу, собственный мир, отличный от всего остального…

Я и жила в таком мире в то самое, как потом поняла, действительно историческое время, когда наш родной Советский Союз прекратил свое существование. Но даже я понимала, что между Михаилом Горбачевым и Борисом Ельциным возникли распри, которые вызвали большие волнения в обществе и в итоге привели к развалу государства. Тем не менее даже такое событие, как Беловежская пуща, как-то прошло мимо меня. То есть тогда я на это не обратила особого внимания: у меня не было ощущения случившейся катастрофы – и тем более какого-то внятного понимания нового пути «свободной России». Его осознанию просто неоткуда было взяться. Думаю, подавляющее число соотечественников все эти перемены воспринимали сугубо эмоционально, чувственно, а глубокого осмысления и осознания происходящего не было ни у кого, включая руководителей государства. Кстати, вполне себе обыкновенных людей – часто с невысоким уровнем образования и культуры.

В самом начале 1990-х – в нашей среде художников – всё шло по накатанной дорожке еще с советских времен. Даже случившееся радикальное повышение цен на товары первой необходимости на мне почему-то не отразилось. Музеи и знатоки искусства продолжали закупать работы художников – и, честно говоря, лично у меня в ту пору не было особых финансовых проблем, по крайней мере до середины 1990-х.

Одна за другой проходили художественные выставки, посетителей всегда хватало, внимание прессы было даже избыточным – открытие выставок освещали минимум три телевизионных канала. Причем особое внимание часто уделялось именно мне, как начинающему молодому художнику, хотя я уже была совсем не начинающая, но всё же. Замечательный челябинский тележурналист – Василий Васильевич Павлов – в то самое «голодное время» снял обо мне два полноценных фильма по 40 минут. И его съемочная группа толклась у меня в мастерской чуть ли не три месяца, причем приезжали буквально каждый день. А Василий Васильевич научил меня тогда не обращать внимания на камеру, не замечать ее вообще. Я только потом оценила роль Павлова в моей жизни – она чрезвычайно важная…

И вот теперь, спустя четверть столетия, я вглядываюсь в какие-то свои ранние работы и думаю: да, вроде бы всё хорошо, замечательно, есть и чувственность, и смелость, но… Но сейчас этого мне уже недостаточно, мне хочется чего-то поглубже, посложнее… А в то время, видимо, было достаточно – в соответствии с возрастом и со всеми своими «чуйствами». О каком таком глубоком осмыслении могла быть тогда речь?

И сегодня я прекрасно понимаю, что – если бы остался советский строй – даже со статусом главного художника я бы никогда не выехала за границу, не узнала, как устроен другой мир, как живут эти самые «цивилизованные люди», чего они хотят, на что способны, что они делают? А ведь мне уже в 1991 году удалось побывать в Германии в городе Хаген, где проходили «Дни России». Там и состоялась художественная выставка, на которой я представила свой фарфор и пастели из «Ярославского цикла».

И я была очень рада тому, что рухнул «железный занавес» и как бы открылись «ворота» для нас, свободных художников. Но хваленое зарубежное изобилие ничуть меня не смутило. Правда, я привезла оттуда пастель «Рембрандт», да и вообще наши мастера тогда скупили весь местный художественный магазин. В России еще просто не было подобных по качеству красок. И я там впервые немножко заработала – у меня прикупили какой-то чайник.

Кстати, в Москву мы ехали поездом вместе с директором Златоустовского машзавода и главным инженером Кусинского завода. (Причем они так заспорили в поезде, что чуть было не подрались.) И устроили нас в Хагене в хорошем отеле, с питанием… Но на беду выехала я почему-то позже наших челябинских художников. А когда, наконец, я прилетела в Хаген чартерным рейсом уже непосредственно перед открытием выставки – чуть не упала в обморок… Мои чайники оказались без крышек в одном зале, а в другом были крышки без чайников! Вот такая крутая экспозиция! Постмодерн, одним словом. Но переставлять уже было поздно…

И еще важная история: перед отправкой все наши выставочные экспонаты таможня просматривала очень строго. У меня залезли буквально в каждый чайник и фарфоровую чашку. Да еще пришлось всё задекларировать. Есть закон о порядке проведения художественных выставок: что привез – то увез. Если по возвращении какого-то экспоната не хватает – нужно возместить его стоимость. Я знала об этом, но посчитала ниже своего достоинства что-то подделывать прямо на выставке. Да и как выпечь фарфоровые дубликаты?

Некоторые художники в декларации показали копеечную стоимость своих работ, но это было рискованно, поскольку машина с ними шла через несколько границ – и коробки могли вскрыть где угодно. Я всё задекларировала честно, а стоимость проданного чайника потом возместила в таможне. Хотя это были не сильно большие деньги, но всё же. А всё, что я там заработала, потратила на материалы. И главное – мы все были довольны, что увидели заграницу. Ну а всякие политические события как-то прошли мимо меня – я была погружена в свою работу. У меня ведь еще папа офицер, поэтому я с детства воспитывалась в доверии к правительству. Семья у нас такая была…

бк

▼ Шаманка (цикл Аркаим, 2000), акв, бел.